Глава 41

 

 

 

 

 

Больной С., 51 год. Поступил в клинику с диагнозом: «Ишемическая болезнь серд­ца. Стенокардия напряжения и покоя. Атеросклеротический кардиосклероз».

 

           «История длинная, покороче как-то надо. Значит вот, на сей раз привезли ме­ня к вам. Я почувствовал, примерно за неделю. Назревало это так. Стали у меня система­ти­чески появляться боли в области сердца. В самых разных местах, чаще начинается вот здесь, выше соска слева, покалывающие боли. Поколет-поколет и все. Сказать, чтобы очень сильные, я не могу. Но так болезненно все-таки, но не длительно, поколет-поколет. Чаще всего это появляется после всяких таких эмоциональных воздействий. Порой ночью прос­нусь от таких вот болей, делаю вот так несколько вдохов, спокойно полежу, снова засну. По­том снова проснусь вот от таких явлений. На той неделе много у меня неприятных со­бы­тий было, с матерью беда, но не хочу повторяться. В пятницу уже я чувствовал себя таким возбужденным, систематические боли от соска стали переходить за грудину и спускаться вниз, под ложечку. И дольше они стали, не то что обычно, укол и все, а тут поболит и от­пустит.

А в субботу я, честно говоря, вообще не хотел идти на работу. Плохо спал, чувство­вал себя очень плохо, но вышел все-таки, более-менее. Потом, когда приехал на работу, мне надо было выступать перед курсантами, минут на 20, всего-навсего. Я себя настолько плохо чувствовал, хотел даже стул взять, чтобы за трибуной не стоять, но ... сами понима­ете. И вот пока я все это делал, старался говорить без всяких эмоций и все-таки даже тогда я почувствовал, как слева выступали какие-то судорожные сжатия в области соска и во­круг. Ну я чувствую, что еле стою, не знаю они заметили или нет. Но когда я закончил го­ворить и стал спускаться с третьего этажа, добав­ляется при этом физическая нагрузка, еще хуже при этом делается, давит, бьет озноб, сужение я чувствую, сосуды, пальцев, конеч­нос­тей, в общем такие спастические явные явления. Я давно уже занимаюсь этими пробле­мами и знаю, что всегда в таких случаях там происходит спазм сосудов и сердечных тоже, нарушается, так думается, кровоснабжение и еще больше, учитывая эти боли, я начинаю думать. Тут и мозги мои, и мысли всякие, и причины, и следствия, все суммируется. Я вот знаю это явление, так мне врачи рассказывали, я всегда в таких случаях приходил домой, теплую ванночку, выпью что-нибудь такое успокаивающее, элениум там попью, он у меня всегда бывает, капли валерьянки там. Потом, когда я лежал в позапрошлом году в клинике, в областной больнице, в Воронежской, мне советовали там в порядке профилактики попить продектин. Я это делал, потом пил кордарон – так меня лечили. Вот не знаю, от них, или само так случилось, но болей в сердце потом у меня долго не было. И вот теперь в связи с событиями с матерью все стало буквально повторяться.

Так вот в субботу, я когда пришел, лег, чувствую – неважное состояние. Начал ко­вы­ряться в холодильнике, что там есть. Вот нашел валерьянку, капель 40, наверное, нака­пал, таблетку элениума выпил, взял две таблетки продектина еще, ну, сами понимаете, что это не сразу действует. Взял и хоккей включил, я любитель посмотреть. Минут 15 посмот­рел, чувствую, нет, нехорошо, тут хочешь или не хочешь, а эмоции. Взял я, выключил теле­визор. Лег. И чувствую, все больше и больше побаливает. Жена говорит, может быть выз­вать скроую помощь, укол сделают. Ну, пока горчичники поставил спереди и сзади широ­кой такой полосой, такое впечатление, пока они стоят, лучше стало, ну, думаю, пройдет, ни­­чего, нормально. Ночью просыпаюсь, поболит, потом снова успокоится. Ну, беспокойная была ночь, спал я неважно. А утром, это было приблизительно, часов в девять, стала боль постепенно увеличиваться. Взял я опять горчичники, поставил, снова все таблетки я пил, но ничего не проходит, печет все сильнее. Обычно поверхностно печет, как под кожей, а тут вглубь уходит, к самому сердцу. Бывает так, что побаливает, я повернусь на бок, ну и ничего особенного не сделал, но неприятно, особенно если на левый бок повернулся. А тут повернулся, и боль, как будто что-то лежит в груди, мешает. И вот утром, часов в девять ос­новательно стало болеть и не выходит боль. Ну тут жена еще, кончно, начинает панико­вать: не вызовешь скорую помощь, случится что-нибудь. Я вообще-то эмоциональный че­ловек, говорю, ну что вызывать, таких больных в городе, может быть, тысяча человек. Я еще таблеточки поглотал, нет, не то. Ну, хорошо, вызвали скорую помощь, записали мне ЭКГ. В целом, - доктор говорит, - все нормально. Сделали мне укол папаверина и эуфиллин. Пока я с ней беседовал, лучше стало. Она по-доброму, хорошо ко мне отнеслась, я прямо не могу, текут слезы во всю, даже стыдно. Я ведь офицер, в прошлом боевой летчик. Ну, у меня теперь вообще эмоции ни к черту, по телевизору что-нибудь трогательное, детей там, или еще что, сразу слезы. С полчаса она у меня посидела. А как уехала, опять чувствую ху­же, боли сильные. Я еще раз положил горчичники, на всю грудь и спину, ванночку взял под ноги, чтобы тепла побольше, расширить свои сосуды, таблетки опять глотал. Ничего не помогает. Обычно, всегда после этих явлений, мне все лучше делалось, а здесь такое впе­чатление, что не улучшается, а может быть даже ухудшается. Ну и вот, перед самым утром, уже в понедельник, к отъезду жены на работу, я все лежал в постели, у меня такая мысль была: вот сейчас встану потихонечку, дойду до трамвая, это шагах в 50 от дома, пойду там сделаю ЭКГ, поговорю с врачами, что надо делать. И пока потихонечку прогуляюсь, поти­хонечку-потихонечку, я постараюсь следить за собой, день-два и я войду в строй. Значит я встал, сел, и чувствую, не надо было мне этого делать, тошнит меня, слабость такая, я по­бо­ялся это сделать и опять лег. И когда стал ложится, такое ощущение, что большое какое-то инородное тело в груди, за грудиной, вот коснулось какого-то места, вот именно грудная клетка с чем-то обнаженным, и кольнуло, ну это меня может быть и напугало, прилег и страшно. Жена на работу, дети ушли в школу, я останусь совсем один. А тут прилив крови к голове, это моя нервная система неуправляемая как закипела, я говорю, давай, вызывай, потому что надо что-то делать, боюсь оставаться даже дома. Ну, приехала женщина со ско­рой помощью, посмотрела на меня, оказалась более решительной, без всяких рассуждений уложила меня на носилки и я оказался здесь.

Ну и вот, понимаете, я же анализирую, что здесь со мной делают, что способствует тому, что уменьшились боли. Когда я лежу, они меня не беспокоят, но сказать, что они со­всем исчезли, нет. Вот и сегодня я проснулся от этого, лежу на левом боку, просыпаюсь, вот опять болит здесь, в области соска. В области грудины за неделю ни разу не кольнуло, но только сместилось под ложечку. И когда начинает там давить, одновременно я чувст­вую, начинает давить сосуды на голове, вот тут от лба и прямо назад, к темени, симметр­ич­но справа и слева. А отпускает в животе и сразу и в голове легче, может быть, это нервное.

И еще, знаете, раньше, когда возникали эти боли у меня настолько сильно, возника­ли параллельные боли в голове. Так накапливается все в груди, а потом схватывает голову, я иду и такая сильная головная боль, я идти не могу, я останавливаюсь и делаю вид, что рас­сматриваю что-то, а у самого такое ощущение, что сейчас сосуды в голове лопнут, сов­сем. Неимоверной силы боль, вот встану, постою, мне кажется, что уменьшается физичес­кая нагрузка и давление на сосуды падает. Я продектина съел таблеток 300, может быть, они на сосуды головы большее, расширяющее действие оказывают, во всяком случае умень­шились эти боли. И теперь заболело сердце, а сосуды головы я не ощущал.

Если меня сравнить до 75 года, когда я вел самолет и чуть не попал в аварию, и те­перь, то как два разных человека. Я после того случая три месяца в самолет не садился, от­дохнул, думал, ну все прошло. А потом сел в машину, день ясный был, хороший, взлетел и и сразу чувствую, опять горизонт теряю. Я повернулся и на посадку, сердце стучит, зами­ра­ет, у меня на приборной доске секундомер перед глазами, так я еще перед посадкой ус­пел пульс посчитать: 140 было. Сел и нет сил из самолета вылезть. Фонарь откинул, думаю, заснуть бы сейчас. Посидел минуты три, вылез, прошел метров 300, а там фельдшер сидел. Говорю, ну-ка, померь мне. Оказалось 120/80. а пульс 84. Но все равно понял, что больше мне не летать. Вот и перешел в училище. А теперь всего боюсь. На перекладине подтянуть­ся, ну что же тут такого, я же был военным летчиком, у меня разряд по боксу, мне сейчас 47 лет. Руки на перкладину положу, а подтянутся страшно, вдруг сердце разорвется совсем.

 

                                                           *    *    *    *

 

Больной А.73 лет, был доставлен в стационар с диагнозом «Инфаркт миокарда».

 

Жалобы на удушье, затрудненное дыхание, тяжесть в грудной клетке, слабость, кашель с небольшим количеством мокроты.

Больной страдает в течение нескольких лет приступами удушья, выраженной одышкой в покое, периодическим кашлем. Лечился неод­нократно амбулаторно. О своем заболевании не осведомлен. Вчера возник тяжелый приступ удушья, появились боли в груди, резко усили­лась слабость. Вызвал карету скорой помощи, которая доставила боль­ного  в стационар.

 

Вот второй вариант анамнеза, записанный на диктофон.

 

- Так как же вы заболели?

- Перетрудился, накануне картошку заготавливал, ну и устал.

- И что почувствовали?

- Ну, что болен.

- Болело что?

- Дышать было трудно, задыхался.

- Кашель был?

- Сильно кашлял.

- Больно было кашлять?

- Больно.

- Когда же начали кашлять?

- Да вот в субботу.

- А до этого не кашляли?

- Ну, иногда бывало, у меня же астма лет 30.

- А в чем она проявляется, ваша астма?

- Дышать трудно, иногда кашляю.

- А чем помогаете себе?

- Да я дышу таким лекарством.

- Как называется?

- Забыл.

- Алупент?

- Нет.

- Новадрин?

- Ага.

- Астмопент?

- Нет.

- Эуспиран?

- Вот-вот.

- Беротек?

- Нет.

- И часто дышите лекарствами?

- То раз-два в неделю, а то и реже.

- Мокрота при кашле обычно бывает?

- Нет.

- А этот раз была?

- Этот раз была.

- Когда же она появилась?

- В субботу или в воскресенье.

- Жидкая?

- Нет, густая.

- Какого цвета?

- Обычного.

- Кровь в мокроте была?

- Нет, не было.

- Зеленый цвет?

- Да нет, обычная.

- Много мокроты?

- Да нет.

- В пятницу, когда мешки с картошкой разгружали, кашля не было?

- Нет, только устал очень. А на следующий день он и начался.

- А температуры не было?

- Была.

- Сколько же?

- Да почти 40º.

- Это когда же?

- Да все в субботу.

- А потом?

- Ну в понедельник было 39,4º, во вторник 38 и сколько-то. Кашлять было больно и стал задыхаться. Последнюю ночь уже и лежать не мог, только сидел и хрипел.

- А где боли-то были?

- Да по всей груди.

- Больше справа, слева?

- Да всюду.

- Когда картошку таскали, наверное, простыли?

- Да нет, тогда тепло было.

- А может быть вспотел и простыл?

- Нет.

- Вокруг вас никого из больных не было?

- Нет. Внучка в больнице лежит. Вот когда простыть мог, в субботу, как к ней в больницу ездил, под дождь попал.

- Сильно промок?

- Да здорово замочило, даже замерз.

- Не знобило?

- Еще как знобило.

- Это когда же было?

- Да часа через два, как от внучки вернулся.

- Тогда и температура оказалась высокой?

- Да.

- Сильно потел, ночью жена рубашки меняла?

- Ночью не меняла, а под утро уже совсем все мокрое было, тогда перестелила.

- Ели чего?

- Нет, есть совсем не хотел.

- Голова болела?

- Нет, только как дурная.

- Слабость?

- Очень сильная.

 

Теперь можно записать анамнез настоящего заболевания. И будет выглядеть это приблизительно так:

 

Заболел остро после простуды (попал под дождь) в субботу. На­кануне физическое переутомление. Появился озноб, температура по­высилась до 40º, развилась слабость, пропал аппетит, сильно потел. На следующий день присоединился сиьный болезненный кашель с от­хождением небольшого количества густой сероватой мокроты. Темпе­ратура в последующие два дня держалась около 39-38º, усилилась одышка, последнюю ночь сидел, лежать не мог, задыхался, хрипел. До­ставлен в стационар в четверг, на 6-ой день болезни.

Около 30 лет нетяжелые приступы бронхиальной астмы, 1-2 ра­за в неделю, снимаюся ингаляциями новадрина и эуспирана.

 

У больного оказалась правостороняя крупозная пневмония.

 

Это два типичных варианта, с которыми обычно приходится работать врачам. Од­них приходится останавливать, сами они могут рассказывать о своих ощущениях часами. Из других, наоборот, слова не вытянешь, и надо без конца по разному формулировать во­просы, чтобы заставить больного вспомнить и рассказать еще что-то существенное.